Елена Семеняка
Национальный университет «Киево-Могилянская академия»
I. Black Metal: субкультура или контркультура? Методологические основания исследования
Black Metal разделяет участь всех комплексных и многогранных явлений, которые выходят за рамки узкой жанровой идентичности и, подобно гегельянскому философу, способному «схватить эпоху в мысли», всегда опережают наше время, либо утверждая, либо тотально отрицая духовные устои той эпохи, в которой мы живём. И то, и другое требует умения взглянуть на неё с расстояния. Неоспоримый продукт модерна, блэк вместе с тем твёрдо приговаривает современность к смерти. Не только по отношению к христианству, это одно большое «Анти» касательно всего, что полагается хоть сколько-нибудь ценным для среднестатистического члена западного общества: от конвенциональных представлений о добре и красоте до метафизического бытия как такового. Иными словами, Чёрное Искусство с первого же взгляда кажется ярчайшим воплощением активно-нигилистической фазы в метафизическом процессе переоценки всех ценностей, возвещённом Фридрихом Ницше. Довольно показательны, к примеру, следующие названия альбомов норвежцев Gorgoroth: “Destroyer – Or About How To Philosophize With the Hammer” или “Twilight of the Idols (In Conspiracy with Satan)”.
Это вторая причина, по которой блэк в основном определяют чисто апофатически, то есть указывая на то, чем он не является и что выступает объектом его отрицания. Первую причину я уже упомянула: несмотря на принятое описание Black Metal в терминах субкультуры, корректнее преподносить его как контркультуру, направленную на отмену всей современной эры. Многие социологи не согласятся, так как некоторые из них разделяют мысль о том, что раннее христианство было единственной успешной контркультурой в европейской истории, которая действительно опровергла ценности предыдущей эпохи, в то время как блэк-металлисты, будь то созидатели жанра или обычные фанаты, полностью интегрированы в нынешнюю социальную систему, поддерживают её культурные коды и никогда не ставят под сомнение жизненно важные для её существования аксиомы.
Действительно, сегодня только отрицание Холокоста считается чем-то подрывным, что нарушает фундаментальные общественные соглашения; внимательные читатели Эрнста Юнгера знают, что всё иное инкорпорируется обратно в Систему как «проявления свободы» [5, с. 75]. Таким образом, Black Metal можно рассматривать только как субкультуру, – позиция, в преувеличенном виде раскрытая с помощью многих печально известных пародий, которые изобличают инфантильный и предельно примитивный характер самопровозглашённых «тру блэкеров», не способных справиться даже с собственными родителями. Несомненно, эти наблюдения не лишены оснований, и, по сути, поощряются внутри самого движения, разработавшего свои способы социального регулирования в целях изгнания из общины «не-тру» позёров, модников и коммерческих деятелей, появившихся после скандальных событий в ранней истории Black Metal.
Тем не менее, я хотела бы подчеркнуть, что это исследование не является социологическим; в противном случае, мне пришлось бы поставить точку сразу же после констатации факта давно произошедшей деградации Black Metal сцены, не позволяющего выдавать желаемое за действительное. Иными словами, я буду ссылаться не на нынешнее состояние Чёрного Искусства, а на то, каким он должен быть согласно видению пионеров этого движения и тех, кто остался верен традиции. В данном случае, единственным социологическим методом, адекватным поставленной задаче, я считаю Verstehende Soziologie («понимающую социологию») Макса Вебера, направленную на постижение определённого культурного явления «изнутри», описывающую этот феномен в его собственных терминах и оперирующую понятием идеального типа. Последнее даёт возможность избежать предвзятости позитивистского мышления и легитимно применять эвристические ментальные конструкты, имеющие эмпирическое основание, для лучшего анализа действительности. Наиболее известным примером идеального типа является «протестантская этика», исполнившая роль ключа для изучения возникновения и сущности капитализма в легендарной книге Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» как плодотворной альтернативы популярному историко-материалистическому объяснению Карла Маркса. Соответственно, наш идеальный тип называется «Чёрное Искусство» (Black Metal Art) или просто «Black Metal».
Как таковой, этот метод родственен философско-герменевтическому подходу, разработанному Мартином Хайдеггером и его учеником Гансом-Георгом Гадамером, отвергавшему само понятие метода как естественнонаучный пережиток в Geisteswissenschaften («науках о духе»). Согласно философской интерпретации Хайдеггером классической концепции герменевтического круга («чтобы понять целое, мы должны обладать пониманием частей и наоборот»), задача состоит не в том, чтобы найти выход из круга, а в том, чтобы правильно войти в него, так как этот круг – это круг нашей экзистенции. Попросту говоря, мы («Dasein» как «бытие-в-мире») всегда уже так или иначе понимаем определённые явления, поэтому наша единственная обязанность состоит в экспликации своих допущений или, по выражению Гадамера, своего «предвосхищения совершенства». Это именно то, чем я собираюсь заняться в этой статье, хотя должна признать, что в некоторых случаях мы имеем дело с таким высоким уровнем рефлексии со стороны блэк-металлистов, что исследователь с благодарностью становится обычным комментатором. Так, стоит посмотреть первый DVD «Opus Diaboli» шведской группы Watain, выпущенный в мае 2012 г., чтобы почувствовать разницу между интерпретациями, данными вокалистом Watain Е. и предоставленными в большинстве документальных фильмов, интервью и тематических исследований о Black Metal. Подавляющее большинство источников по-прежнему весьма разочаровывают или являются недостаточными.
II. Эстетика и метафизика vs. идеология и политика Black Metal. Основные направления в рамках движения
Итак, что служит отправной точкой для данного исследования? Со времён Аристотеля известно, что кратчайший путь к сущности вещи лежит в её определении. Но, опять-таки, мы в основном располагаем только отрицательными дефинициями Чёрного Искусства, отражающими интенсивность и масштаб явления, но мало говорящими о его основной идее. К примеру, эпохальное и контркультурное значение последнего можно легко вывести из известных попыток прояснить суть Black Metal вроде «это не очередной музыкальный жанр», «это не просто музыка», «это не развлечение/бизнес». Другой набор отрицательных определений в связи с нигилистической ориентацией Black Metal также широко известен: он считается антирелигиозным, в частности антихристианским, антисоциальным, мизантропическим, кощунственным и так далее.
Кроме того, все интеллектуальные усилия, направленные на артикуляцию того, чем Black Metal всё же выступает, обычно завершаются обращением к определённому спектру настроений и эмоций («тёмный», «меланхоличный»), иногда к тем или иным высоко метафорическим концептам («зло», «уродство», «война») или к эстетике Black Metal, известной под устоявшейся синтагмой «Чёрное Искусство» (Black Metal Art). Это выражение, однако, вызывает дальнейшие вопросы, поскольку позиционирование Black Metal в качестве l’art pour l’art оправдано только тогда, когда под последним подразумевают что-то вроде Верховного Искусства, наделённого явными оккультными коннотациями, то есть полную противоположность этого подхода. Если же нет – добро пожаловать в череду нескончаемых дебатов о главных идеологических принципах Black Metal, в основном сосредоточенных на сатанизме.
В зависимости от того, что считается объектом отрицания или врагом, против которого ведётся война («Black Metal ist Krieg»), выделяют разные идеологические тренды в рамках общего движения Black Metal, регулярно вызывающие острые разногласия между его членами: радикальный нигилизм и атеизм, скрывающиеся за оболочкой сатанизма и иногда пересекающиеся с соцдарвинизмом ЛаВеевского толка; оккультная линия, часто стыкающаяся с путём Левой руки; теистический сатанизм (религия Deus/Diabolus Absconditus), граничащий с гностицизмом и подобными учениями, с одной стороны, и архаичными языческими культами, также нередко связанными с «арийским люциферианством», с другой; вариации язычества, от пантеизма до ведических гимнов, в большинстве развиваемые в рамках таких субжанров, как Folk Black Metal или Viking Black Metal; и даже христианский «Unblack Metal», не говоря уже о новаторских или основанных на своей собственной философии блэк-металлических группах. Естественно, мы можем справедливо задаться вопросом, какое направление более репрезентативно для всего движения или ни в коем случае не должно ассоциироваться с ним как таковое, которое выходит за пределы данного идеального типа.
Очередной путь восполнения пробелов между апофатическими дефинициями состоит в указании на мистическое или даже религиозное чувство, типичное для блэк-металлического мировоззрения, его особый «дух». Ссылки на теофанический опыт, лежащий в основе рационального объяснения, в частности, можно найти в интервью с французским коллективом Deathspell Omega:
У некоторых из нас действительно было религиозное воспитание, и очевидно, что они прошли через начальную фазу глобального отрицания, тогда как другие были воспитаны под флагом рациональности. То, что все мы в конце концов пережили сокрушающую теофанию, очень трудно описать рационально. Конечно, существуют культурные аргументы: любому, прошедшему через продолжительное университетское образование, даны ключи (и это несмотря на то, что большинство университетов на западе являются фактически цитаделями гуманитарного эгалитаризма), и мы не захотели игнорировать эти ключи, тогда как большинство людей так и делает, предпочитая пребывать в гармонии с нынешним духом времени [9].
Такие чисто феноменологические дескрипции могли бы привести к растворению жанровых границ, но мы чувствуем, что Чёрное Искусство имеет своё позитивное ядро, которое строго отличает его от соседних жанров и может быть сформулировано очень просто. Таким образом, хотя только национал-социалистическая Black Metal (NSBM) сцена и её более редкие левые аналоги отличаются прямым вовлечением в политическую деятельность, Black Metal как контркультурное движение с большими амбициями, но тщательно охраняемыми границами является политическим par excellence, политическим в выделенном Карлом Шмиттом смысле различения между другом и врагом, означающим предельную степень ассоциации и диссоциации между «нами» и «ними». Высоко избирательный подход к потенциальному членству в блэк-металлической общине, конечно, более красноречив, нежели присущий любой подлинно эстетической формации приоритет артистической экспрессии и презрение к жёстким и внешним идеологическим клише, будь-то политическим или любым другим.
В то же время, такие украинские блэк-металлические группы, как Nokturnal Mortum, Kroda, Drudkh или Hate Forest, которые сегодня образуют одну из наиболее востребованных NSBM-сцен в мире, если не самую востребованную, даже если они подают себя как всего-навсего патриотические и заинтересованные в сохранении традиционного наследия Black Metal коллективы (другая уважаемая украинская группа Lutomysl, состоящая из одного человека, была описана в одном из недавних интервью Павлом «Lutomysl» Шишковским, завидующим людям, «чьей единственной проблемой есть присутствие евреев или негров», как NEONSDSBM [11], то есть нео-национал-социалистический-депрессивно-суицидальный Black Metal), вряд ли можно рассматривать как такие, которые налагают ограничения на способы самовыражения в целях удовлетворения идеологических нужд. Прежде всего, они получили признание по всему миру благодаря своим музыкальным шедеврам.
В узком смысле, Чёрное Искусство как тотальная война против современного мира также не может быть свободным от политических последствий, хотя большинство преступлений в ранней истории Black Metal было совершено по личным, а не политическим причинам [7]. Кроме того, можно выделить как левую, так и правую тенденции с момента зарождения блэк-металлического движения, представленных соответственно сатанистом Оштайном Ошетом «Йеронимусом» из Mayhem, который сочувствовал левому экстремизму, и Варгом Викернесом из Burzum как адептом древней норвежский религиозности, приверженцем язычества и авторитетной фигурой в современных правых кругах (среди оказавших на него влияние мыслителей – Кнут Гамсун, Освальд Шпенглер и Юлиус Эвола), который дистанцировался от сатанизма и всей Black Metal сцены после того, как неофиты занялись эксплуатацией оригинальных идей и эстетики, изобретённых пионерами, исключительно в шокирующих или коммерческих целях. Ретроспективно говоря, не удивительно, что Йеронимус был убит Викернесом в 1993 г., что расценивается как «начало конца», после которого произошёл раскол и растущая коммерциализация сцены (что, в частности, обыгрывается в песне немецкой группы Nargaroth «The Day Burzum Killed Mayhem»). С другой стороны, я бы не сказала, что эти две тенденции пребывают в неразрешимом противоречии, по крайней мере, что не существует метафизической позиции, способной синтезировать их на более высоком уровне.
В самом деле, можно противостоять современному миру и его символическому воплощению христианству как «слева», так и «справа». Кроме того, хотя эмансипация, нигилизм, антиклерикализм (вспомните знаменитые норвежские поджоги церквей) и т.д. в основном ассоциируются с левыми, даже те блэк-металлические группы, которые придерживаются Пути Левой руки (например, польская Black Metal группа Behemoth), вовсе не обязательно совпадают с левыми на политической шкале, будь то в ипостаси классического или культурного марксизма. Часто бывает совсем наоборот, или они вообще выходят за рамки политического. Эта двойственность видна и на эстетическом уровне: «правые» символы Империи, Короля, Бога и т.д. не менее популярны, чем «левые» концепты Бездомности, Пустоты, Восстания и т.п.
Бенджамин Нойс, который также исследовал вопрос о политическом участии в блэк-металлическом движении, не случайно использовал в качестве учебного примера ответы, данные в интервью с вокалистом французской группы Peste Noire, выступающим под псевдонимом La Sale Famine [13]. Famine, который убеждён, что левый Black Metal – это просто contradictio in adjecto, подчеркивает хтонический и, как следствие, националистический характер блэка и прославляет «тёмное европейское прошлое», заявил о синтезе этих подходов довольно прозрачно:
Black Metal является музыкальной памятью о наших кровожадных кровных предках, это брак Традиции, старого расового наследия с фанатизмом, с яростью и безрассудством молодёжи, которые нынче утеряны [6].
Кроме того, Famine преподносит свой национализм как принципиально двойственный, «временной» и «духовный», что соответствует двойному гражданству Франции («средневековой», «сельской») и Ада («Sieg Hell!») [6]. Нойс справедливо проводит параллель между этим упором на хтонический аспект Black Metal и теллурической укоренённостью Партизана Карла Шмитта. Наконец, усмотрение источника этой двусмысленности в философии Фридриха Ницше также совершенно верно: крупнейший европейский нигилист одновременно был наибольшим элитистом, аристократическим индивидуалистом и традиционалистом, с нетерпением ожидавшим наступления нового золотого века. Вот почему Ницше говорил о себе как о «первом совершенном нигилисте Европы, но уже пережившим в себе до конца этот нигилизм, – имеющим этот нигилизм за собой, вне себя» [2, c. 25], то есть выступающим и первым анти-нигилистом.
Кроме того, Ницше был величайшим эстетом и стилистом, который стёр само различие между формой и содержанием, сделав даже поверхностные детали идеологически релевантными и значимыми. Это проливает свет на те причины, по которым выражение «Чёрное Искусство» означает нечто несравнимо более глубокое, чем, например, «Идеология» или «Политика Black Metal», и обладает потенциалом, необходимым для достижения метафизического уровня. На данном этапе обращение к консервативной революции, другому сложному культурному явлению, имеющему много общего с Black Metal, становится неизбежным.
III. Грандиозная инвокация: консервативная революция как возвращение богов в мир
Консервативная революция и Чёрное Искусство сходны между собой, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, оба феномена имеют контркультурное значение. Единственное отличие заключается в том, что установки, требующие дополнительной реконструкции в случае блэка, принадлежат к эксплицитным целям консервативно-революционной теории, однозначно вытекающим из её названия. Консервативная революция – это широкое идеократическое движение, становление которого пришлось на межвоенную Германию ХХ века, также известная под названием «Третья позиция» или «Третий путь» в связи с невозможностью её прямого отнесения к составу правой или левой идеологии. Некоторые из её главных теоретиков уже упоминались: Артур Мёллер ван ден Брук, Освальд Шпенглер, Эдгар Юлиус Юнг, Карл Шмитт, Эрнст и Фридрих Георг Юнгер, Юлиус Эвола, Эрнст Никиш, Мартин Хайдеггер, Армин Молер и другие. Глобальная цель консервативно-революционного движения была сформулирована Гуго фон Гофмансталем в его легендарной речи, озвученной перед студентами Мюнхенского университета в 1927 г. По его словам, консервативная революция – это беспрецедентный в европейской истории феномен, стремящийся к отмене не только эпохи Просвещения, но и эпохи Возрождения и Реформации. Словами Николая Бердяева, она направлена на построение Нового Средневековья.
Эта необходимость восстания против хода истории была провозглашена в работе Юлиуса Эволы «Восстание против современного мира: политика, религия и социальный строй в эпоху Кали-юги» (1934), которая в значительной степени была ничем иным, как радикализованной и политизированной версией opus magnum «Кризис современного мира», написанного основателем интегрального традиционализма Рене Геноном в 1927 г. В главе «Учение о четырёх веках» своей работы Эвола пишет:
Хотя современный человек до недавнего времени рассматривал и прославлял смысл известной ему истории как воплощение прогресса и эволюции, истина, исповедуемая традиционным человеком, диаметрально противоположна. Во всех древних свидетельствах традиционного человечества можно найти, в различных формах, идею регресса или падения: от изначально более высоких состояний существа снизошли к состояниям, все более обусловленных человеческими, смертными и случайными элементами. Этот инволютивный процесс предположительно начался в очень далёком прошлом; термин, характеризующий его лучше всего – это эддической термин ragna-rokkr, «сумерки богов»... Согласно Традиции, фактический смысл истории и возникновение того, что я, в общих чертах, назвал «современным миром», проистекает из процесса постепенного упадка через четыре цикла или «поколения» [10, c. 177].
В более поздней книге «Люди и руины: послевоенные размышления радикального традиционалиста» (1953) Эвола определил консервативную революцию как «возвращение к исходной точке», «истоку». Естественно, для обеспечения столь грандиозного исторического переворота приходится полагаться на средства этого самого современного мира. Осознание данного факта породило кратчайшую формулу фашизма «Рене Генон плюс танковые дивизии», которую можно найти в книге «Утро магов», написанной Луи Повелем и Жаком Бержье в 1960 г. Действительно, Томас Манн ещё в 1921 г. в своей «Русской антологии» отождествил консервативную революцию с (мата)политической проекцией ницшеанства, понятого как синтез «консерватизма» и «революции», «свободы» и «уз», «веры» и «просвещения», «Бога» и «мира», также сравнив его с мессианской «русской идеей», как два совершенно разных явления, у которых, тем не менее, есть «один общий, главнейший и сверхнациональный момент: оба они имеют религиозную природу, религиозную в некоем новом, жизненно важном и несущем в себе будущее смысле» [1, с. 75].
Таким образом, вторая отличительная черта Black Metal и консервативной революции заключается в том, что оба движения являются не только анти- и контра-, но и мета-феноменами, отвергающими узкую жанровую и политическую идентичность для воплощения высших целей. Консервативная революция всегда позиционировалась как метаполитическое движение и, по выражению Эрнста Юнгера, как «абсолютная революция», разрушающая традицию как форму, но именно поэтому осуществляющая смысл традиции. Это так называемый «метаисторический» и «динамический» подход к Традиции, написанной с заглавной буквы, определённый Юлиусом Эволой как умение жертвовать формами во имя принципов. Кроме того, очередное сходство между блэком и консервативной революцией состоит в том, что оба идеальных типа изображаются как особый узнаваемый «стиль», то есть по преимуществу эстетические явления.
Слияние эстетических и политических элементов в консервативно-революционном движении, с неудовольствием отмеченное вечно опасающимися «иррациональности» левыми, в частности, Вальтером Беньямином, несомненно, было инициировано не в декоративных целях. Именно эстетике отводилась роль магического ключа, пригодного для «повторного заколдования» расколдованного мира и реинтеграции автономных и никак не связанных между собой сфер политики, науки, религии, этики и, опять-таки, эстетики, заменивших иерархический средневековый универсум, подчинённый единому трансцендентному принципу. Впрочем, консервативные революционеры в основном ведут речь не о Боге, а богах; общепринятая метафора, означающая ремифологизацию мира, звучит как «возвращение богов» или «возврат священного», предвосхищением которого особо отличились Ницше, Хайдеггер и Юнгер.
«Всего лишь» ожидание ресакрализации мира, однако, не есть правилом и соответствует только текущей фазе метафизической переоценки всех ценностей. Этому этапу предшествовал активно-нигилистический период господства титанов, царства Прометея, символизирующего стихийные силы техники. По наблюдению Эрнста Юнгера, сделанному им в эссе «О боли» (1934), особенностью нынешних времён есть то, что широкая экспансия нового строя далеко опережает п(р)оявление альтернативных ценностей:
Отсюда мы заключаем, что мы находимся в последней и причём чрезвычайно примечательной фазе нигилизма, которую знаменует то, что новые порядки уже продвинулись далеко вперёд, а соответствующие этим порядкам ценности ещё не стали видимы [4, с. 526].
Это означает, что Übermensch «als Sieger über Gott und das Nichts», Сверхчеловек как победитель бога (разрушенного старого порядка) и Ничто, пришедшего ему на смену, входит в заключительную фазу борьбы с самим Ничто. На данном этапе как Юнгер, так и Эвола разработали концепции аполитейи, правого анархизма и дифференцированного человека, отвергающего современный мир не по нигилистическим соображениям, а потому, что он не соответствует идеалу нового священного порядка. Конечно, этот этап является временным: правый анархист Эволы и Анарх Юнгера всегда готовы воспользоваться шансом и построить новую Империю.
Структурные сходства между блэком и консервативной революцией также очевидны. Армин Молер, который выдал в 1950 г. монографию «Консервативная революция в Германии: 1918-1932», запустившей традицию академического исследования консервативно-революционного движения, выделил пять основных направлений в его рамках, три из которых стали образцовыми: младоконсерваторы (Артур Мёллер ван ден Брук, Эдгар Юлиус Юнг, Освальд Шпенглер), национал-революционеры (Эрнст Юнгер, Эрнст Никиш, Ханс Фрайер) и движение Völkische, оказавшее наибольшее влияние на национал-социализм (знаменитая доктрина «Кровь и Почва»). Соответственно, младоконсерваторы в основном развивали органические империалистические модели; национал-революционеры изумительно ладили с разрушительными силами индустриальной цивилизации и фёлькише напоминают современный Языческий Фронт (the Pagan Front).
Алекс Куртаджич в его глубоком рассмотрении консервативно-революционных реминисценций в блэк-металлическом движении акцентировал именно идеи фёлькише [12], что вполне оправдано. В то же время я хотела бы отметить, что наиболее репрезентативным направлением консервативной революции были не фёлькише, а национал-революционное движение. Его члены, в частности, Эрнст Юнгер, разрабатывали главный метафизический смысл консервативной революции, то есть единство свободы и необходимости, заложенное в концепции немецкого волюнтаризма, наиболее подробным и аккуратным образом. Эта метафизическая позиция совпадает с гностической анти-космической тенденцией в блэк-металлическом движении, также исповедующей строгий дуализм между своей божественной волей и всем остальным («Смерть против смерти») и не занимающейся поиском священного в пределах сего мира. Известная характеристика метафизики национал-социализма, данная Хендриком Мёбусом из немецкой NSBM группы Absurd («самый совершенный синтез люциферианской воли к власти и неоязыческих принципов и символизма»), также актуальна в этом контексте, хотя он более тесно связан с Языческим Фронтом. Кстати, беседа Хендрика М. с редакцией «Велесовой Слободы» [3] – пример самого интересного и профессионального обсуждения классических консервативно-революционных тем блэк-металлическим музыкантом из всех, что я когда-либо читала.
В заключение я бы хотела процитировать слова Эрика Даниэльссона из Watain о революционной сущности истинного искусства и необходимости «продвигаться всё глубже и глубже» при исследовании горизонтов жанра:
Если вы желаете совершить что-либо новаторское в чём-то столь зловещем, как Black Metal, – если вы желаете взаимодействовать с тёмными энергиями, существующим за пределами этого мира, то вам мало простого интереса к блэку. Страсти к музыкальному жанру недостаточно, чтобы изменить ход музыкальной истории или истории мира. Для меня вовсе не удивительно, что нет равных нам групп, поскольку люди такого типа очень редки. Если вы наделены избыточным источником энергии, бьющим изнутри, вы либо окажетесь в тюрьме, разделите высокую участь политика или будете делать то же, что и мы» [8].
Трудно не согласиться и не заметить параллелей с устремлениями наиболее самоотверженных и ярких представителей консервативно-революционного движения. В конце концов, научные изыскания Молера были ничем иным, как способом собрать под альтернативной вывеской новый экстремальный фронт в послевоенной Европе в связи с дискредитацией национал-социалистического проекта и любых иных опасных для системы движений, в том числе Black Metal в его чистейшем проявлении. Стоит ли удивляться, что в один прекрасный день представители этих метаисторических и контркультурных направлений объединят свои силы в качестве «претендентов на крупную дичь»?.. [8]
Литература:
1. Манн Т. Русская антология / Томас Манн // Аристократия духа. Сборник очерков, статей и эссе. – М. : Культурная революция, 2009. – С. 69–80.
2. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей [пер. с нем. Е. Герцык и др.] / Фридрих Ницше. – М. : Культурная Революция, 2005. – 880 с.
3. Хендрик М. (группа Absurd) в беседе с редакцией сайта «Велесова Слобода» [Электронный ресурс]. – Режим доступа : http://www.velesova-sloboda.org/music/hendrik-v-besede-s-redaktsiei-saita-velesova-sloboda.html.
4. Юнгер Э. О боли / Эрнст Юнгер // Рабочий. Господство и гештальт ; Тотальная мобилизация ; О боли. – СПб. : Наука, 2000. – С. 471–527.
5. Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт / Эрнст Юнгер // Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт ; Тотальная мобилизация ; О боли. – СПб. : Наука, 2000. – С. 55–440.
6. Birk T. Nathan. Interview with La Sale Famine of Peste Noire, Zero Tolerance / Nathan T. Birk [Электронный ресурс]. – Режим доступа : http://www.gutsofdarkness.com/_files/pdf/2007_02_fevrier.pdf.
7. Coogan K. How Black is Black Metal? – Nachrichten Heute / Kevin Coogan [Электронный ресурс]. – Режим доступа : http://oraclesyndicate.twoday.net/stories/605560/.
8. Cowan D. Interview with Erik Danielsson of Watain at Blistering.com / Darren Cowan [Электронный ресурс]. – Режим доступа : http://www.blistering.com/fastpage/fpengine.php/templateid/14331/menuid/3%3Cbr/tempidx/5/catid/4/restemp/N%3B/fPpagesel/2.
9. Deathspell Omega: эксклюзивное интервью для AJNA 5/16/2004 [Электронный ресурс]. – Режим доступа : http://darkendless.narod.ru/textworks/TXT_dso_3.htm.
10. Evola J. Revolt Against the Modern World : Politics, Religion, and Social Order of the Kali Yuga [translated from the Italian by Guido Stucco] / Julius Evola. – Rochester ; Vermont : Inner Traditions International, 1995. – 375 p.
11. Interview with Lutomysl at Orthodox Black Metal [Электронный ресурс]. – Режим доступа : http://www.orthodoxblackmetal.com/lutomysl.php.
12. Kurtagic A. Black Metal: Conservative Revolution in Modern Popular Culture, The Occidental Quarterly Online / Alex Kurtagic [Электронный ресурс]. – Режим доступа : http://www.toqonline.com/blog/black-metal-1/.
13. Noys B. “Remain True to the Earth!” : Remarks on the Politics of Black Metal, Hideous Gnosis : Black Metal Theory Symposium I [edited by Nicola Masciandaro] / Benjamin Noys. – Charleston : CreateSpace, 2010. – P. 105–128.
Перевод:
Semenyaka E. When the gods hear the call: the conservative-revolutionary potential of Black Metal Art / Elena Semenyaka // Black Metal: European roots & musical extremities. — London: Black Front Press, 2012. — P. 19—35.
© 2012
Додати коментар
Увійти через профіль