Владимир Стус, Ирина Константинова
Вечный призрак коммунизма
Все крупнейшие события 20 века напрямую связаны с развитием, расцветом, закатом и упадком коммунизма. Полную драматизма историю прошлого века нельзя понять без осмысления её базового, основного процесса – грандиозной попытки строительства коммунизма. Между тем, несмотря на огромный массив информации и тысячи научных работ, коммунизм, по сути, остаётся загадкой. Загадкой, от которой отмахнулись, осудив и заклеймив с помощью глобальной пропаганды. Коммунизм так и остался черным ящиком, который стараются задвинуть на дальнюю полку истории, вспоминая о нём лишь в дни памяти по жертвам войн и репрессий.
Но, не осмыслив коммунизм как общественную практику, невозможно понять историю прошлого века, а, следовательно, и делать корректные прогнозы на будущее, в том числе ближайшее. Так что, если Вы не понимаете настоящее и не видите будущего, то причину этого ищите, в том числе и в осмыслении коммунизма – стоя на огромном черном кубе нельзя рассмотреть детали сооружения создающегося на его поверхности.
Представляется, что коммунизм даже в первом приближении нельзя осмыслить без ответов на следующие вопросы. Почему коммунизм, долгое время находившийся в состоянии призрака или в лучшем случае одной из многих радикальных теорий, не имевших сколько-нибудь заметного влияния, вдруг резко овладел массами в планетарном масштабе? Как страны, идущие по пути строительства коммунизма во время его расцвета смогли достичь феноменальных, почти фантастических темпов научно-технологического, экономического и культурного развития, несмотря на жуткие войны и репрессии? Почему, по меньшей мере, дважды мир был на грани мировой коммунистической революции? Почему такое очевидное сходство коммунизма не только с фашизмом, но и с протестантизмом эпохи Реформации и ранним христианством? Почему наиболее эффективная до этого общественная система в именно в 60-х годах XX века начала тормозить, в 70-е скатилась к застою, а в 90-е просто распалась? Почему в ряде стран современности коммунистические принципы не только популярны у населения, но и эффективны экономически. Почему трансформация пост-коммунистических стран идёт не только и не столько в направлении демократического, рыночного и социально ориентированного общества?
В чем исторический смысл коммунистической фазы развития общества?
На эти и многие другие вопросы нужно ответить на всех уровнях – научно-технологическом, экономическом, социальном, культурном, геополитическом, военном, экологическом, религиозном и других. Причем эти ответы должны быть не противоречивыми друг с другом.
Попытка объяснения на личностном уровне не выдерживает критики. Согласитесь, что из миллиардов людей живущих сейчас на планете найдётся немало в психологическом плане очень похожих на Ленина, Сталина, Троцкого или Мао. Почему их качества сейчас не востребованы? Поклонников эзотерики и разнообразных теорий заговоров наверняка устроит вариант проведения грандиозного социально экономического эксперимента. Но у теории заговора есть критически важный недостаток – на её основе нельзя прогнозировать, даже приблизительно, т.е. она не применима в практическом плане.
Понятно, что ни одна научная дисциплина самостоятельно не в состоянии ответить на междисциплинарные комплексные вопросы. Учитывая высокий уровень фрагментации современной науки, междисциплинарное видение наиболее глобальных и комплексных процессов с выходом на более-менее точное среднесрочное прогнозирование представляется чрезвычайно сложной задачей. И это если не учитывать государственное влияние. Во всех странах существует официальная версия истории, поддерживаемая государством. Ни одно государство, да и большинство структур гражданского общества не заинтересованы в проведении исследований, которые могут поставить под сомнение официальную трактовку исторического массива информации. То, что при таком подходе невозможно корректное среднесрочное планирование и, фактически, в жертву государственной идеологии и официальной версии истории приносится будущее, никого, похоже, не смущает. Преобладание тактического управления в ущерб стратегическому, наблюдается, практически, повсеместно.
На наш взгляд, понимание сложных и длительных процессов, таких как развитие коммунизма, возможно только на основе междисциплинарного анализа, этически, идеологически и религиозно нейтрального, имеющего не отраслевую, а временную специализацию, и самое главное, способному представить экспериментально проверяемые результаты.
На наш взгляд, таким методом является цивилизационный анализ. А экспериментально проверяемым результатом, является среднесрочный или долгосрочный прогноз протекания объективных процессов цивилизационного развития.
Если очень коротко, то с точки зрения Модели развития технологической цивилизации коммунизм является циклической идеологией. В фазе медленного, стабильного развития он находится в неявном состоянии призрака. Либо все желающие строить справедливое и гармоничное общество могут перебраться на неосвоенные территории и там вовсю экспериментировать. Это, открытый вариант работает, когда есть возможность проведения масштабной колонизации. Причем не важно, в какое время – схема открытого варианта работает и в античной Греции или в Пост реформаторской Западной Европе. Либо усиление ресурсного дефицита, делают идеи построения общества всеобщей гармонии, изобилия и равенства слишком очевидно утопичными и оторванными от реальности. Этот закрытый, типично восточный, вариант реализуется в случае невозможности проведения сбалансированной колонизации.
В состоянии призрака коммунизм не истребим, как любой призрак и может находиться в этой фазе многие столетия. Тем более, что невозможно до конца искоренить память о прошлых попытках его построения, как величайших и героических эпохах былого. Коммунистическая, по сути, мечта о возможности преодоления технологических, биологических и социальных ограничений остаётся жить в легендах и песнях.
Затем приходит фаза ускоренного развития. В китайской циклической традиции его принято называть Временем Перемен. В европейской линейной исторической традиции три последние фазы ускоренного развития назывались Эпохой Крестовых Походов, Эпохой Возрождения, Реформации и Великих географических открытий и эпохой Модерна. Сначала происходит накопление количественных изменений: поток научно-технологических открытий, новые виды ресурсов и новые месторождения старых видов, увеличение мобильности. Затем, примерно через одно поколение всё больше людей начинают искренне верить, что ускоренные темпы развития будут всегда. Их жизненный опыт это только подтверждает. Это поколение революционеров, пророков и вождей.
Становится очевидным не соответствие традиционной экономической, политической, религиозной и культурной структуры общества резко возросшим темпам его развития. Одновременно ускорение темпов представляют вполне реальным коренное преобразование структуры общества с преодолением ставших уже не эффективными, сословных, имущественных, образовательных и культурных различий и ограничений. Кажется возможным достижение всего, включая бессмертие, построение, хотя бы в первом приближении царствия божьего на земле, мира гармонии и благополучия. Идея овладевает массами и происходит Великая Революция, Реформа или взрывное распространение новой религии. Действительность оправдывает ожидания настолько, что мелкие несоответствия либо не замечаются, либо воспринимаются лишь как временные задержки на пути к всеобщему счастью.
Быстрое развитие с внедрением кардинально новых технологий требует значительной концентрации имеющихся ресурсов и это эффективно работает несмотря на все издержки экспроприации и репрессии по классовому или религиозному признаку. Репрессии обеспечивают требуемую концентрацию ресурсов, направление которой на ключевые пути развития даёт феноменальные результаты.
Уровень кровавости противостояния разделённого на революционеров и контрреволюционеров общества как внутри страны, так и между странами задаётся внешними условиями. Если бы на рубеже XIX - XX веков в результате применения новых открытий и технологий был бы открыт мир полный ресурсов и доступный к массовой колонизации. Если бы второй Колумб открыл очередной Новый Свет, то мировых войн могло вообще ни быть. Понятно, что в истории нет сослагательного наклонения. Но в данном случае мы рассматриваем не внутреннее развитие цивилизации, а взаимодействие цивилизации и окружающей среды, на конкретном технологическом уровне. Поскольку мы не знаем заранее уровень благоприятности окружающей среды, такой подход представляется оправданным.
Во время жизни одного поколения мотивация и мораль людей меняется настолько, что создаётся иллюзия создания человека нового типа.
Судить о действиях простых людей или героев эпохи можно лишь с позиции морали тех лет.
Темпы развития стран проводящих революционные преобразования достигают рекордных значений. Идеи коммунизма действительно овладевают массами всё большего количества стран - настаёт его звёздный час. Даже противники вынуждены проводить частичные преобразования в духе революционных стран.
С цивилизационной точки зрения это великая попытка технологическим путём преодолеть как биологические ограничения каждого человека, так и ресурсные ограничения цивилизации в целом и построить общество всеобщего достатка (оно же царство божье на земле).
Но фаза ускоренного развития (очередной Скачок) завершается.
Поначалу это не заметно, т.к. накоплен огромный запас открытых, но не проверенных экспериментально научных достижений, разработанных, но не реализованных в массовом производстве инноваций. За всей круговертью Времени Перемен не было ни времени, ни потребности в ресурсной экономичности, дизайнерских изысках, эргономике и экологической безопасности.
Но постепенно замедление темпов развития практически во всех сферах развития цивилизации становится очевидным.
Система общественного устройства настроенная революционными преобразованиями на быстрые темпы развития при их существенном замедлении быстро дряхлеет и разрушается. Утопичность возможности построения коммунизма становится такой же очевидной, как совсем недавно её реалистичность.
И коммунизм постепенно угасает снова, возвращаясь к состоянию призрака. Формально он может остаться и даже внешне процветать во многих странах, как это было с распространением христианства по Риму и протестантскими конфессиями после окончания Реформации. Но коммунисты без требования немедленной и полной отмены частной собственности, как и реформаторы без идеи построения хотя бы в первом приближении царства божьего на земле, по сути уже не являются таковыми. Компартии могут эволюционировать в консерваторов левого толка или во что-нибудь ещё, но о построении коммунизма, как о конкретном плане реальных преобразований и поддерживаемого большинством можно забыть … ровно до следующего Времени Перемен. Понятно, что тогда и коммунизм будет по-другому называться, и Скачок будет иметь своё собственное название.
Такой подход позволяет дать определение исторической практике коммунизма, как цивилизационного циклического процесса. Коммунизм это радикальная версия Модерна, последнего по времени Скачка, т.е. фазы ускоренного интенсивного развития. Понятно что, у каждого Скачка на протяжении многих тысячелетий была аналогичная радикальная версия и разница лишь в названии и благоприятности внешних условий применительно к технологическому уровню рассматриваемого времени.
В чем же смысл этого грандиозного цикла, действующего на протяжении тысячелетий, независимо от уровня научно-технологического развития? Вопрос скорее философский, поскольку точного, экспериментально проверяемого ответа на этот вопрос нет. Но очевидно, что разные процессы развития человека, как вида, так и цивилизации происходят с разной скоростью. Понятно что, например, биологическая эволюция человека не может происходить со скоростью технологического развития. Возможно, циклическое развитие технологической цивилизации, проявлением которого является и периодические фазы коммунизма, уходящие в глубь тысячелетий, необходимы для внутренней синхронизации процессов разно скоростного развития. Возможно, именно этот цикл придаёт цивилизации феноменальную устойчивость и приспособляемость к самым разнообразным внешним условиям.
Вторая тридцатилетняя война
В нашей статье о коммунизме мы писали, о необходимости экспериментальной проверки любых предположений. Необходимость экспериментального доказательства любого утверждения, будь то школьника или нобелевского лауреата, является фундаментом науки основным отличием научного метода познания от других. Но какой эксперимент возможен в общественных науках? Всё зависит от длительности рассматриваемых процессов. Чем более комплексные и длительные процессы мы рассматриваем, тем больше их анализ должен подтверждаться последующим развитием событий. Тем больше функцию эксперимента выполняет прогноз! При рассмотрении процессов цивилизационного масштаба, каким, безусловно, является коммунизм, только прогноз выполняет функцию экспериментальной проверки. Поэтому любой анализ коммунизма не сопровождающийся прогнозом, представляется банальной агитацией, спекулирующей на науке.
Не желая уподобляться некоторым нашим политическим пропагандистам от науки, в качестве экспериментальной проверки ниже мы приводим долгосрочный прогноз, логически следующий из нашего анализа коммунизма и базирующийся на Модели развития технологической цивилизации.
Исходя из базового тезиса о коммунизме как о циклическом процессе называемого исторической традицией в разные времена по-разному, теоретически нагляднее всего было бы предсказать дату следующего аналога Великой Октябрьской Социалистической Революции. Если не учитывать возможность природной катастрофы планетарного масштаба, не связанную с деятельностью человечества то эту дату, как и дату, начала следующей фазы Времени Перемен можно определить с точностью до пяти лет. Но это интересно лишь гипотетически, т.к. никто из ныне живущих, до того времени гарантированно не доживет, и проверить не сможет.
Зато можно будет проверить другой прогноз, соответствующий представленному циклическому видению коммунизма и тоже основанный на Модели развития технологической цивилизации – В СЛЕД ЗА БЫВШМИ СОЦИАЛИСТИЧЕСКМИ СТРАНАМИ МАСШТАБНЫЙ СИСТЕМНЫЙ КРИЗИС НАЧНЁТСЯ В ДРУГИХ РАЗВИТЫХ СТРАНАХ. И причины кризиса будут одинаковы, что для соц. лагеря, что для либерально демократического. Для его проверки этого прогноза не нужно быть специалистом – масштаб кризиса и его продолжительность коснётся каждого.
Но почему не коммунистические страны должны повторять кризис завершения коммунизма? При кажущейся парадоксальности данный прогноз во многом очевиден. Кризис коммунизма был связан с окончанием Модерна – фазы быстрого развития. Но дело в том, на быстрые темпы развития была настроены не только страны, строящие коммунистическое общество. В максимальной мере ориентирован на просто фантастические темпы развития был …Германский фашизм. Не случайно, наиболее быстрые темпы научно-технологического развития за всю историю были в Третьем Рейхе. Поскольку шла война, то это в основном выражалось в ставке на чудо оружие созданное немецким гением. Это чудо оружие должно было сломить огромное ресурсное превосходство союзников. По ряду позиций для реализации этой стратегии, Третьему Рейху не хватило совсем чуть-чуть. Но многие десятилетия после войны, ученные всего мира использовали и развивали идеи и наработки, созданные поверженным противником.
СССР и другие страны социалистического лагеря предполагали ориентацию общества на чуть более медленные темпы развития, чем фашистская Германия, но в конце 50-х на Западе всерьёз обсуждался вопрос самой возможности противодействия волне коммунизма когда социалистические страны, имеющие существенно более высокие темпы развития, обойдут запад. Тезис «Догоним и перегоним» в конце пятидесятых был вполне актуален. Кто не верит, пусть сравнит темпы развития стран в середине XX века – социалистическая система однозначно выигрывала.
Но и сами западные страны после Великой депрессии, во многом переориентировались на быстрые темпы интенсивного развития во всех областях.
Это и монетарная политика, ориентированная на развитие внутреннего спроса и увеличивающаяся доля ВВП распределяемой через бюджет и увеличение социальной защиты и ориентация на средний класс с обеспечением социального, расового, гендерного, религиозного и другого равенства. Не случайно критики, обвиняя Генри Форда, называли его социалистом. И Скандинавская модель социализма тоже появилась не на пустом месте. Конечно, западные страны оппоненты Советского Союза, отстаивающие контрреволюционные, антикоммунистические идеи и традиционные ценности были ориентированны на более медленные, чем в СССР темпы развития. Но частичная переориентация всех сторон жизни общества на значительно более быстрые темпы развития была неизбежна, иначе молот Времени Перемен камня на камне не оставил бы от традиционного и закостенелого общества. Конечно, в разных странах ситуация различается. Однако, региональные различия старых развитых стран лишь дополняют глобальную картину.
Но Модерн закончился – темпы развития существенно снизились. Коммунистический путь развития, как ориентированный на более быстрые темпы развития оказался не способен справиться с медленными. Перестройка с Гласностью, Демократизацией и рыночными отношениями оказались не в состоянии обеспечить то, для чего задумывались – Ускорения. И социалистический лагерь рухнул, как карточный домик. Но темпы развития продолжают снижаться. Подошла очередь рухнуть либерально-демократическому лагерю. Былые реформы 30-60-х годов минувшего века, определившие его лицо, становятся слишком тяжелым бременем. Западные попытки обеспечить ускорение по эффективности сравнимы с советскими. Имеющиеся резервы (огромная, на начало 70-х, масса накопленного капитала, переориентация экономики на выпуск товаров статусного спроса, дизайн и эргономику, использование возможностей энергосбережения, вынос производств, милитаризм и экспорт кризисов и др.) близки к исчерпанию. Экономика ведущих старых развитых стран находится в глубоком застое, постепенно переходящем в рецессию. Напомним, что понятие застоя, как и понятие рецессии, имеет четкое количественное определение, ещё со времён Перестройки известное каждому. Это темпы развития ниже 3% в год.
Т.о. кризис коммунизма и кризис либеральной демократии - это явления одного порядка неизбежно следующие друг за другом. Всё это этапы кризиса перехода от Модерна к Постмодерну в цивилизационном понимании этих терминов. Можно сколько угодно устраивать ритуальные похороны коммунизма с плясками на гробе покойного и клеймлением его вечным позором, но ровно до тех пор, когда либерально-демократическая система старых развитых стран не станет на глазах разваливаться также, как совсем ещё недавно, социалистическая. Каковы же параметры предстоящего кризиса? Очевидно, что наблюдаемые события не закончатся локальным ипотечным кризисом и финансовым кризисом, циклической рецессией или даже Великой Депрессией. В то же время тотальная мировая война в ближайшие десятилетия практически также невозможна, как была неизбежна в первой половине минувшего века. Холодная война двух противостоящих систем также не реальна. Наиболее близкая историческая аналогия предстоящего кризиса была так давно, что такое развитие событий учеными и экспертами сейчас вообще не рассматривается. И это закономерно, т.к. столь быстрый распад СССР тоже никто не прогнозировал. По нашим расчетам, крайней датой начала активной фазы кризиса будет 2015 год. Она может начаться в любой день до этой даты, но применяемые нами методы цивилизационного анализа не позволяют прогнозировать точнее из-за того, что формальный повод может находиться в любой сфере: геополитической, военной, экономической, технологической, экологической и т.д. По времени кризис продлится одно поколение – примерно тридцать лет, так что скорее это будет не кризис, а Смутное время. Тем, кто помнит распад социалистической системы, будет достаточно легко представить его начало, экстраполировав картинку на планетарный масштаб. Как бывшие связи внутри СЭВ, а затем и внутрисоюзные, рухнет и глобализация. Она уже почти остановилась и откатывается назад. Вопрос не в том насколько упадёт та или иная валюта или фондовый индекс, а в том, смогут ли они вообще сохраниться, а если да, то что от них останется. Вспомните, как быстро советский рубль стал деревянным, денежные потоки остановились, товарные усохли и свелись к бартеру и вся, ещё недавно могучая экономика, разваливалась на глазах. Вторая серия этого увлекательного сериала в мировом масштабе практически гарантированна. Но кризис постсоветского пространства был смягчен Западом, как по остроте, так и по продолжительности. Кризис же перехода самого Запада к Постмодерну смягчать некому. Посткоммунистические страны либо сами только начали выкарабкиваться, либо полностью интегрировались с Западом, т.е. прыгнули из огня, да в пламя. На новых азиатских «тигров» тоже рассчитывать не стоит, их недолгий вторичный Модерн также постепенно смоет волной всеобщего кризиса. Образно говоря, продолжите негативные тенденции постсоветского пространства 92-94 годов ещё на десятилетия вперёд и увидите остроту и динамику предстоящего кризиса. Для наглядности можно привести простое сравнение – после развала Союза наиболее пострадавшие регионы Средней Азии, Закавказья, Молдовы скатились практически до уровня натурального хозяйства. То же самое, но в гораздо больших территориальных и временных масштабах повторится снова. Если рассматривать исторические аналоги, то ближайшим фазовым аналогом является продолжительный и масштабный кризис, связанный с завершением эпохи Реформации, Возрождения и Великих географических открытий, исторической традицией названный Тридцатилетней войной. Это была очень необычная война, даже скорее не война в привычном понимании этого слова, а типичное Смутное время. Чем больше стараться её понять внутреннюю логику событий, тем менее рациональными будут возможные объяснения. Особенно на личностном уровне. По сравнению с предыдущими войнами это была наиболее масштабная по сочетанию количества стран-участниц, территории противостояния сторон и длительности.
Старые методы организации армии и ведения боевых действий оказались мало эффективными в новых условиях. Сменяющие друг друга главные театры боевых действий с втягиванием постепенно увеличивающегося количества стран. Кризис внутри стран, зачастую, был более острый, чем между ними. Локальные гражданские войны. Этнические и религиозные чистки. Экономические блокады. Ряд ведущих центров геополитического влияния быстро утратили свои лидирующие позиции. Они не только не смогли обеспечить распространение религиозного, идеологического, экономического и военного влияния, но и сами подвергались жесточайшим внутренним кризисам с реальными угрозами раскола и территориальными потерями. Большинство людских потерь было не среди военных и даже не в результате непосредственно боевых действий – огромное количество людей умерли от эпидемий, природных катастроф, последствий экономических блокад и разрушения сложившихся хозяйственных связей. Великие идеи Возрождения были похоронены, казалось навсегда. Научно-технологическое развитие сильно замедлилось – война не стала катализатором его ускорения. Грузопоток как внутри Европы, так и в межконтинентальной торговле сократился в разы. Экономический спад также измерялся в разах, а не в процентах. Глобализация сменилась регионализацией, переходящей в раздробленность. Многие экономические инструменты и возможности просто перестали существовать. И так продолжалось в течение десятилетий. В результате снижения техногенного воздействия, а затем и снижения численности населения снизилась острота экологических проблем, но целые, наиболее пострадавшие регионы пришли в запустение. Выход из масштабного кризиса с достижением докризисных показателей занял не одно десятилетние, а наиболее пострадавшие регионы не восстановились полностью и через столетие.
Если эти, наиболее общие описания Тридцатилетней войны перенести в планетарном масштабе на ближайшие десятилетия в будущее, мы получим в первом приближении картину предстоящего кризиса.
А наблюдаемые сейчас кризисные явления это ещё не Смутное время, а лишь прелюдия к нему. Ещё возможны локальное и кратковременное улучшение ситуации.
Но история не повторяется и полных аналогий не бывает.
Перечислим наиболее существенные отличия. Нет, они не в том, что люди стали значительно умнее, цивилизованнее и добрее – прошедшие 400 лет слишком маленький срок в долгой истории человечества.
Отличия во внешних условиях.
Реализация технологических достижений эпохи Возрождения позволила открыть Новый Свет, полный ресурсов и готовый к колонизации на существовавшем тогда технологическом уровне. Расширение цивилизации в результате технологического прорыва Модерна оказалось гораздо скромнее. Результатом является дефицит ресурсов, избыток рабочей силы, а также обострение экологических проблем.
Понятно, что эти факторы существенно обострят предстоящий масштабный кризис и целый ряд процессов будет происходить в обратном направлении, чем во время Тридцатилетней войны. Например, тогда происходил процесс перехода от территориального принципа комплектации армии собиравшейся на временной основе к созданию больших профессиональных наёмных постоянных вооруженных сил. Во время следующей же тридцатилетней Смуты будет происходить обратный процесс – громоздкие высокотехнологичные профессиональные армии окажутся не эффективными в изменившихся условиях новой ползучей войны.
Другим различием является влияние Малого Ледникового периода в XVII веке и вероятность глобальных климатических изменений в ближайшие десятилетия, не связанных с деятельностью цивилизации.
Таков, если очень кратко, наш прогноз, напрямую вытекающий из представленного видения коммунизма и основанный на Модели развития технологической цивилизации. Данный метод позволяет конкретизировать прогноз по временному, географическому или отраслевому признаку.
Также он позволяет видеть развитие текущего кризиса со стороны сверхдолгосрочных комплексных процессов цивилизационного развития, а не со стороны отраслевых краткосрочных, например экономических процессов.
В этом плане образно говоря, текущий кризис завершения Модерна, как фазы ускоренного интенсивного развития, можно сравнить с резким торможением автомобиля, например со скорости 200км/ч до 20 км/ч.
Первая фаза – движение по инерции. Автомобиль уже тормозит, а находящиеся внутри пассажиры, двигаясь по инерции, этого ещё не замечают.
Вторая фаза - столкновение. Пассажиры внутри сталкиваются с конструктивными элементами автомобиля. Кого-то спасут ремни безопасности. Другой разобьёт голову о стекло, с третий рискует вылететь через него наружу.
Третья фаза – откат пассажиров после столкновения назад.
Четвёртая фаза – понимание того, что движение с прежней скоростью уже невозможно, и нужно продолжать движение в другом автомобиле, более приспособленном для движения с медленной скоростью.
Мир в глобальном масштабе сейчас находится накануне второй фазы кризиса, которая на наш взгляд может начаться в любой день в течение ближайших шести лет.
Так что надеяться на быстрое преодоление кризиса, на возможность его переждать, кардинально ничего не меняя, не стоит.
В целом, приведенных выше его основных тезисов, на наш взгляд, достаточно для экспериментальной проверки нашего видения коммунизма.
Мы призываем, всё экспертное сообщество сопровождать свои выводы цивилизационного, геополитического или любого другого анализа длительных процессов предложениями по их экспериментальной проверке. Без этого они представляются пустой болтовнёй, никакого отношения к науке не имеющей, независимо от научных званий и должностей пиарщиков от науки. Желающие могут последовать нашему примеру, в подтверждение своих выводов опубликовать прогноз в доступной форме и поставить на него свою репутацию. Мы это делаем регулярно и читатель, посмотрев наши прогнозы, опубликованные ранее, например комплексный пятилетний прогноз в ЗН от 15.01.05, сам может сделать вывод в их реалистичности и эффективности применяемого нами метода. В конце концов, огромный массив исторической информации служит не для того, чтобы на потребу властей одних славить, а других клеймить, а для того что бы, анализируя его попытаться понять будущее и свои возможности влиять на него.
Статья опубликована в журнале «Эксперт» № 11, от 23-29 марта 2009
Додати коментар
Увійти через профіль