Владимир Стус

Люди все меньше доверяют политикам. Всем политикам, независимо от их цвета и личных качеств. Недоверие к политикам и другим высшим чиновникам распространяется на все ветви и органы власти. Уровень доверия к Президенту 1 через год после инаугурации составляет меньше половины от доли проголосовавших за него на выборах. Правительство и парламент теряет поддержку избирателей еще быстрее. О доверии народа судейскому корпусу или силовым структурам вообще говорить не приходится. Это продолжается в течение всего времени существования независимой Украины и не зависит от личности президента, премьера или спикера, а также персонального состава правительства, парламента, судейского корпуса. Но после Майдана разочарование народа во всем политикуме особенно очевидно. Немного лучше, но, в целом, такое же отношение и к властям всех ветвей на местах — в конкретном селе или районе. С одной стороны, существующая, в отношении многих вопросов, поляризация мнений избирателей разных регионов страны четко фрагментирует избирательное поле любой политической силы. Сегодня ни один политик или партия не представляет интересов большинства народа Украины. Для всех партий, прошедших в парламент в 2007 году, уровень доверия в регионе с максимальным уровнем поддержки более чем в 9 раз выше, чем в регионе с минимальной поддержкой избирателей. С другой стороны, люди не доверяют политикуму и государству во всех регионах. Наблюдающееся повышение уровня политической конкуренции в стране также не повышает уровня доверия к политикам. Скорее наоборот, люди имеют больше возможностей наблюдать лицемерие, аморальность политиков, интеллектуальную ограниченность первых лиц. Почему же люди выбирают политиков, даже тех, кому заведомо не доверяют? Просто на протяжении десятилетий выбирать приходится из нескольких зол. Кроме того, в предвыборный период на головы избирателя обрушиваются все более изощренные политтехнологии. Но политтехнологии, популизм, мессианство, демонстративная высокая моральность и пастырское отношение к народу постепенно становятся все менее эффективными — обмануть избирателя и скрыть истинную мотивацию политиков становится все сложнее. Народ все меньше верит сказкам типа — «давайте изберем новых, молодых, честных и некоррумпированных политиков, и тогда они решат все проблемы». Даже если вдруг во власть придут молодые и некоррумпированные политики, то через год-другой они либо станут отъявленными и закоренелыми коррупционерами, либо будут вынуждены уйти из власти.

Очевидно, что простой сменой кадров ничего не решить, — нужно менять систему власти в стране.

Анализ объективных процессов долгосрочного развития позволяет сделать однозначный вывод о том, что основной отличительной чертой украинской системы государственного устройства будет высокий уровень демократии, существенно более высокий, чем в соседних геополитических центрах.

Влияние простых избирателей на деятельность государственных структур как на национальном, так и на местном уровнях в Украине будет намного выше, чем в соседних странах и геополитических центрах.

В противном случае страна просто распадется.

Учитывая динамику развития, а не только оценивая текущее состояние, можно сделать вывод о том, что уровень демократии в Украине достаточно быстро превысит средний по ЕС, а в более отдаленной перспективе страна войдет в число наиболее демократических стран всего мира.

Тогда почему же от развала Союза до примерно 2002—2003 годов Украина очень быстро продвигалась по сословно-авторитарному пути?

Это подробно описывается в статье «Маятник возвращается» («День» от 04.08.2005).

Наши политики любят играть в демократов, пока находятся в оппозиции и перед выборами. Они прекрасно чувствуют востребованность демократизации в обществе и с удовольствием рассуждают, например, о том, что общенациональные и местные референдумы для украинцев станут делом привычным, чуть ли не обыденным, что избираться должно большинство чиновников на местах и т.д. Но стоит им попасть в парламент или, того хуже, — в исполнительную власть, то от показной демократичности не остается и следа, — какой-нибудь чиновник уровня зам. министра заявляет народу, что проведение референдума по тому или иному вопросу нецелесообразно. Вот и вся демократия.

При всей остроте споров об очередной конституционной реформе необходимость введения конкретных механизмов, предусматривающих реальные рычаги влияния граждан на политику страны в межвыборный период, основными политическими силами даже не упоминаются. Те небольшие правовые возможности, что формально существуют, также не используются — эффективно действующих законов о референдумах и выборности и отзыве судей и ряда чиновников как не было, так и нет. И понятно, почему: гораздо интересней сидеть на коррупционно-иерархической вертикали власти и продолжать дерибанить госбюджетные средства и оставшуюся госсобственность, чем внедрять механизмы демократического управления обществом. Это подтверждает и внутренняя структура крупнейших украинских партий, и также механиз м их финансирования. По сути, партии являются политическими отделами финансово-промышленных групп. Их жесткая иерархическая, ориентированная на вождей структура все также строится по образцу КПСС времен застоя, далекого от какой бы то ни было демократии. Не случайно большинство граждан не хотят быть членами какой бы то ни было партии, а сами партии не пользуются авторитетом в обществе. В этих условиях говорить о постепенном переходе к двухпартийной системе просто смешно. Двухпартийная система — это консервация текущего положения, когда на выборах у избирателя фактически нет выбора, когда выбирать приходится меньшее из многих предлагаемых зол, когда уже через полгода после сделанного выбора большинство избирателей о нем жалеют. Такая система выгодна только формирующейся элите в строящемся ею сословном обществе.

Альтернативой современному сословному обществу может быть только реальная демократия.

В то же время, поскольку процесс демократизации является очень длительным, идет снизу вверх, а не сверху вниз, и к тому же базируется на новом постмодерном технологическом уровне, сейчас сложно точно определить его будущие формы.

Но со всей очевидностью понятно, что он не будет использовать структуру и механизм работы современных западных демократий, основанный еще во времена масштабной колонизации и промышленной революции. Точно так же, как современные демократические механизмы далеки и от древнегреческих.

Также очевидно, что максимальное развитие и частоту практического применения демократии обеспечивает только механизм прямой демократии.

Прямая демократия — это не примитивная форма демократии, это ее высшая форма!Иллюзия ее примитивности связана с тем, что большинство исторических примеров работы механизмов прямой демократии были основаны на старых технологиях передачи и обработки информации. Ну и, конечно, эта иллюзия вовсю поддерживается силами, не заинтересованными в демократическом развитии.

И все же попробуем определить хотя бы в первом приближении возможные

механизмы прямой демократииприменительно к современной Украине.

МЕХАНИЗМ ПРЯМОЙ ДЕМОКРАТИИ

На уровне села и района:

1. Введение избрания участкового милиционера (шерифа) и фельдшера в сельской местности.

2.Повышение полномочий местных советов, увеличение их ресурсной базы с одновременным уменьшением срока их каденции и, в ряде случаев, — числа депутатов.

3.Введение выборности руководителя районной государственной администрации.

4.Введение выборности ряда должностей районного и городского уровня: районный землеустроитель, главврач районной больницы, начальники лесничеств, рыбнадзора, природоохранной прокуратуры, парково-лесных хозяйств и ряда коммунальных предприятий.

5.Разработка и введение системы регулярного общественного обсуждения значимых проектов решений местного уровня с помощью современных средств обработки и передачи информации с идентификацией участников.

6.Внедрение практики обязательного проведения схода жителей сел не реже раза в полгода.

7.Возврат к мажоритарной избирательной системе на районном уровне.

На уровне города и региона:

1. Принятие стратегических решений регионального развития только на основе местного референдума, обязательное проведение местных референдумов во время выборов парламента, президента и местных советов.

2.Введение выборности ряда должностей городского уровня, например, главного архитектора и художника, землеустроителя.

3.Повышение эффективности управления коммунальных предприятий, введение избираемости руководителей ряда коммунальных предприятий. Создание режима информационной прозрачности их деятельности и контроля над ними со стороны избирателей и местных советов.

На общенациональном уровне:

1. Продвижение на конституционном и законодательном уровнях нового центра государственной власти — механизма осуществления прямой демократии граждан.

2.Разработка законопроектов о национальном и местном референдуме. В частности, предлагается:

— сделать альтернативными все формулировки вопросов, выносимых на референдум;

— сделать обязательным проведение референдумов во время президентских, парламентских выборов, а также выборов местных советов, мэров и губернаторов;

— предоставить право вынесения по одному вопросу на референдум первому лицу (президенту, губернатору, мэру), большинству парламента или местного совета и соответствующему меньшинству, при этом две другие стороны должны иметь право внесения альтернативных позиций по предлагаемому вопросу.

3.Признание результатов референдума нормой прямого действия, не требующей какой-либо имплементации.

4.Введение выборности судей и руководителей судов всех уровней.

5.Ограничение срока непрерывного занятия одним лицом избираемой должности с политическими, представительскими или контрольными функциями и депутатов всех уровней двумя каденциями (по аналогии с существующим правилом для президента страны).

6.Значительное расширение полномочий омбудсмена в части отмены нормативных актов и судебных решений, нарушающих права человека. Введение выборности должности омбудсмена на всеобщих выборах.

7.Уменьшение количества народных депутатов. Уменьшение срока полномочий парламента, местных советов и избираемых должностей политического плана с 5 до двух — двух с половиной лет. Возврат к смешанной избирательной системе или создание двухпалатного парламента.

8.Разработка и внедрение систем электронного голосования и других мер, направленных на снижение стоимости голосования граждан, с одновременным снижением вероятности его фальсификации техническими методами. Разработка и всеобщее внедрение на бесплатной для граждан основе системы цифровой идентификации (цифровые подписи).

9.Повышение уровня публичности принятия решений всех ветвей власти. Внедрение электронных сервисов органов власти всех уровней с максимально возможным предоставлением государственных услуг дистанционным образом.

10.Создание платформы всенародного обсуждения на основе персонифицированного доступа и использование сети Internet и цифровой подписи, а также обычной почты. Создание системы оценки работы избирателями значительной части государственных служащих.

11.Решение вопросов, по которым наблюдается региональная поляризация мнений, исходя из приоритета демократии, плюрализма и прав человека, а также с учетом децентрализации управления.

В экономической сфере:

12. Приоритет развития и поддержка со стороны государства малого бизнеса и самозанятости населения. Принцип: чем меньше бизнес, тем больше государственная поддержка, меньше налоги и проще администрирование.

13.Усиление эффективности и прозрачности управления государственной собственностью, создание механизма недопущения «прихватизации» и реализации инвестиционно-отмывочных проектов за бюджетные средства.

14.Усиление контроля над крупным бизнесом и монопольным бизнесом на внутреннем рынке с одновременным усилением государственной поддержки действий украинского бизнеса на внешних рынках.

В социальной и культурной сферах:

1. Восстановление высоких стандартов социальной защиты, отказ от слепого копирования западных методов финансирования здравоохранения и пенсионного обеспечения. Сохранение и развитие бесплатной медицины для нетрудоспособных.

2.Сохранение и увеличение доли бесплатного для граждан образования на всех уровнях. Последовательная реализация долгосрочных планов увеличения доли граждан с высшим образованием.

3.Введение селективных принципов иммиграционной политики. Оборудование, преимущественно за счет ЕС, восточной и северной границы.

4.Государственное налоговое и тарифное стимулирование больших семей с совместным проживанием представителей разных поколений.

5.Введение налога на недвижимое имущество и прогрессивной ставки подоходного налога.

6.Развитие культурной и языковой децентрализации регионов, последовательность в отделении религии от государства и недопущение появления официальной государственной церкви, противодействие попыткам навязывания единой государственной идеологии любого типа.

Понятно, что это лишь приближенное описание механизма прямой демократии. Более точно описать его будущую структуру сложно из-за:

развития демократии снизу, а не сверху, по плану мудрых политических лидеров;

недостаточной конкретизации в настоящее время технологических решений, обеспечивающих функционирование механизма прямой демократии, их стоимости и скорости внедрения;

сравнительной длительности процесса внедрения механизма прямой демократии и отладки его функционирования, сопровождаемого многочисленными кризисами (и не только политическими).

Поэтому это описание механизма прямой демократии следует воспринимать не буквально, а как долгосрочный ориентир. Насколько эффективно может работать этот механизм? Значительная его часть функционирует в Швейцарии. Насколько эффективно — судите сами.

О цивилизационном сходстве современной посткоммунистической Украины и Швейцарии постреформаторских времен читайте в статье «Швейцарский путь?», опубликованной в «Дне» 17.08.2005.

Но как будет работать прямая демократия не в условиях благополучной Швейцарии, а в условиях кризисной и раздираемой на части межрегиональными противоречиями Украины? Народ Украины в своем большинстве не был готов к независимости, так насколько он сейчас готов к осуществлению своих функций как единого источника власти в стране? Может, стоит сначала выйти из кризиса, избавиться от «родимых пятен» советского периода, сформироваться как нация, а потом уже развивать прямую демократию?

В конечном счете эти и другие подобные вопросы сводятся к старой полемике о способности кухарки управлять государством.

Но никто этого и не предлагает! Об отмене разделения труда не вспоминают даже самые ортодоксальные коммунисты современности. Предлагается не ставить кухарок у руля управления страной, а увеличить долю прямых управленческих решений всего народа на всех уровнях за счет уменьшения полномочий политиков и чиновников. Причем только стратегических и кадровых решений. И все постепенно. Никаких революций внутри страны — внешних потрясений и так будет предостаточно! При этом и политическая, и бюрократическая составляющая системы управления остаются, лишь перенацеливаются для выполнения стратегических решений, принимаемых непосредственно избирателями, а также по-прежнему осуществляют функции оперативного управления и контроля. Эффективность любого решения зависит от компетенции и моральности тех, кто его принимает, и своевременности его принятия. Компетентность и своевременность прямой демократии обеспечивается тем, что с ее помощью будут приниматься лишь стратегические решения среднесрочного и долгосрочного развития страны. Никого не удивляет ситуация, когда парламентарии принимают тот или иной специализированный закон, не будучи специалистами в данной конкретной области. Никто не заставляет их при недостаточной компетентности рассматривать этот вопрос. Для этого существуют детально расписанные процедуры функционирования парламентских комитетов, привлечения экспертов, как по политической, так и по бюрократической вертикалям, и т.д. Тем более не должна вызывать сомнения компетентность самих избирателей, даже в специализированных вопросах стратегического развития. Роль лоббистов в этом случае будут играть политические партии, а экспертов — структуры гражданского общества, которые будут обслуживать функционирование механизма прямой демократии, а не пытаться подменять его. В любом случае компетентность всего народа выше, чем его какой-либо части. Вопрос лишь в стоимости и временном лаге использования этой компетенции. Именно они ограничивают эффективное поле применения народного волеизъявления решением стратегических и кадровых вопросов. Тем более, что стратегические вопросы обычно носят междисциплинарный характер. И негативный опыт решения стратегических проблем стран с более развитыми научным потенциалом и структурами гражданского общества это убедительно подтверждает.

Даже критики прямой демократии вынуждены признать ее эффективность в переломные моменты истории для решения важнейших стратегических вопросов. Но если у граждан Советской Украины в 1991 году, в абсолютном большинстве воспитанных в славных советских традициях как части советского народа, хватило исторической мудрости сделать выбор на референдуме о независимости страны, то какие вообще могут быть основания сомневаться в мудрости народа решать более локальные и менее значимые вопросы? Причем обратите внимание: несмотря на огромные межрегиональные различия, существовавшие и тогда, за независимость Украины проголосовало абсолютное большинство избирателей всех регионов страны! От Ужгорода до Харькова, от Житомира до Севастополя.

У любого решения есть морально-этическая сторона, без которой даже наивысший уровень компетенции становится не только неэффективным, но и, как говорили еще не так давно, вредительским. В этом плане этику всего народа можно сравнить с камертоном, по которому следует настраивать всю систему управления страной, чтобы политики и бюрократический аппарат работали в интересах избирателя, а не получали бы политическую или административную ренту. Только используется этот камертон неэффективно. Малое количество избираемых должностей на всех уровнях, большие сроки каденций, предвыборный популизм, PR- и политтехнологии, а также целый ряд других ограничений делают этический контроль избирателей над властью в лучшем случае эпизодическим, а чаще — просто условным. И не только в Украине. Не случайно жители самых разных стран, в том числе и считающих себя демократическими, в абсолютном большинстве своем весьма негативно оценивают этические качества политиков и чиновников.

Так что тезис о том, что народ современной Украины не готов к демократии, абсолютно не выдерживает никакой критики.

Наоборот, единственной альтернативой демократизации, в том числе и с легимитизацией и регулярным применением механизма прямой демократии на всех уровнях, является развитие в направлении сословного общества. Понятно, что это сословное общество будет не феодальным, а промышленным, как например, на Урале в XVIII и первой половине XIX века. К тому же, состав будущей аристократии уже определился — это блестяще образованные потомки нынешних олигархов. Не случайно в обществе в последние годы так муссируется тема элиты и буйным цветом расцветают династические роды в политике и бизнесе. Исходя из этого, становится понятно, кому сейчас выгодно продвигать тезисы о прямой демократии как самой примитивной и неэффективной, о неготовности народа Украины к реальной, а не формальной демократии, об элите и лучших людях и т.д.

Точно так же не выдерживает никакой критики противопоставление прямой демократии представительской. Это все равно, что противопоставить стратегическое управление тактическому и пытаться обосновывать примитивность и ущербность первого по сравнению со вторым, убедительно и наукообразно доказывать невозможность применять методы стратегического менеджмента в тактическом управлении.

В действительности развитие прямой демократии не заменит собой представительскую, а наоборот, будет содействовать ее развитию, несколько сменив акценты, поскольку прямая демократия эффективна лишь в решении стратегических вопросов. Потеснив в этом плане представительскую на самом верху управленческой пирамиды, она откроет для представительской демократии многие сегменты, занятые сейчас вертикально-ориентированной иерархической бюрократической системой. В этом можно легко убедиться, глядя на описанный выше примерный механизм прямой демократии. В результате его внедрения институты представительской демократии станут действительно подконтрольными народу (а не формирующейся аристократии, как сейчас, или, во всяком случае, до Майдана), а часть их функций вообще отойдет исключительно к компетенции народа. В свою очередь часть управленческих и контрольных функций, выполняемых ныне бюрократическим аппаратом, отойдет к институтам представительской демократии, как действующим, так и вновь созданным. У представительской демократии, особенно на местах, появятся реальные, а не декларативные полномочия для контроля бюрократического аппарата. Возникнут условия для глубокой и эффективной децентрализации всех сторон жизни регионов без угрозы распада страны и разрыва межрегиональных связей. В цивилизационном плане это даст возможность намного более эффективно использовать имеющуюся ресурсную базу, особенно возобновляемые ресурсы. А она в каждом регионе и даже районе своя.

ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ

Демократическая децентрализация на уровне районов и городов, а не областей и регионов, предполагающая усиление с широким расширением поля применения прямой и представительской демократии на всех уровнях, позволит в будущем избежать другой крайности — чрезмерной децентрализации в виде дробления и все большего обособления регионов. Важнейшим аспектом развития представительской демократии, предполагаемой в изложенном выше механизме, является ее распространение на судебную ветвь власти всех уровней.

Все попытки провести судебную реформу традиционным путем проваливаются, многие — еще на самых ранних этапах. Судебная власть остается одной из самых коррумпированных. Существующие механизмы правосудия практически недоступны большинству избирателей, а продукт деятельности судебной системы можно назвать как угодно, кроме как осуществлением правосудия. То, что она бесконечно далека от нужд простых людей, очевидно, но в последние годы перед Майданом наметилась тенденция снижения возможностей формального контроля за ней со стороны существующих представительских институтов, который все больше переходил к формирующейся аристократии в лице крупных олигархических групп.

Единственным выходом является введение практики избирательности судей и, возможно, руководителей судов всех уровней напрямую избирателями. Только так можно обеспечить действительную независимость суда. Как обязательное дополнение, можно рассматривать постепенное введение суда присяжных. Но только на современной технологической и коммуникационной основе, а не слепо копируя чужие традиции давно минувших веков.

Выборность судей с уменьшением срока каденции и запрещением избираться более двух сроков подряд позволит также постепенно, но значительно смягчить исторически существующее противоречие между судом по закону и судом по справедливости. Как одно из неизбежных обострений этого противоречия можно рассматривать существующую западную практику чрезвычайно подробного законодательства, в результате чего оно разрастается до невероятных размеров. И это без учета прецедентного права. В результате нормативная база настолько велика и запутана, что квалифицированный юрист в состоянии разобраться только с ее отдельным, очень узким сегментом. Где уж тут разобраться рядовому избирателю... Следствием является отсутствие даже намека на оперативность и своевременность в действиях Фемиды и значительное возрастание издержек на юридическое сопровождение, как для экономики, так и для граждан.

Реальная возможность избирателя влиять как на законодателя, так и на кадровый состав судейского корпуса с четко выверенной обратной связью позволит постепенно, очень медленно приблизить суд по закону к суду по справедливости, повысить полномочия и ответственность судьи, значимость его функций для общества, сделает правосудие более доступным и оперативным.

Еще одной проблемой, которую нельзя решить без расширения демократии, в том числе без использования прямой демократии на всех уровнях, является борьба с коррупцией. Собственно, это явление уже стало настолько тотальным, что переросло рамки просто коррупции. В Украине существует насос коррупционной наличности, передаваемой снизу вверх по иерархической лестнице. Этот насос работает во всех регионах и во всех ветвях власти, во всех ведомствах. И чем более закрытой и иерархичной является ведомственная властная вертикаль, тем в большей мере она коррупционна. Наверху она заканчивается первыми лицами. Доказательств этому масса. Чем выше уровень чиновника, тем больше его уровень реальных доходов превышает уровень официально декларируемых. Эта практика настолько распространена, что намного сложнее привести примеры обратного. Системную и тотальную коррупцию украинских чиновников образно можно сравнить с сословно-феодальной практикой кормления государевых людей вверенным им регионом. Это сходство еще раз показывает, в каком направлении будет двигаться общество, если не развивать демократические принципы управления страной.

События после Майдана ярко показали, что бороться с коррупцией как с системой, а не как с отдельными проявлениями, сверху, т.е. находясь в самой системе, пусть даже на самом верху, невозможно в принципе. Даже самыми чистыми руками, которые действительно никогда ничего не крали. Система таких людей либо ломает в этическом отношении и подстраивает под себя, либо отторгает различными способами, вплоть до физического уничтожения. Третьего не дано.

И все же снижение объективных возможностей для использования политической и административной ренты и, как следствие, повышение политической конкуренции постепенно снижают уровень коррупции. Но происходит это так медленно, что светлое время, когда коррупция из тотальной станет эпизодической, может не наступить и до конца века, учитывая негативное и долгосрочное внешнее влияние в будущем.

Единственный способ повысить эффективность борьбы с коррупцией — это вести ее снизу, обеспечив избирателей необходимым демократическим инструментарием для контроля за чиновниками и политиками и сравнительно быстрой смены неугодных избирателю бюрократов. Это поставит мотивацию и политика, и чиновника с головы на ноги. Когда они станут слугами народа, а не его «панами» — высшим сословием общества, только тогда станет возможной эффективная борьба с коррупцией сверху и заработают методы корпоративного самоочищения бюрократии.

Критики прямой демократии часто называют ее охлократией и сравнивают с анархией. Насколько это соответствует действительности, можно убедиться самому на примере государства с наибольшем уровнем развития прямой демократии. Современная Швейцария похожа на анархию? А швейцарская модель управления — на охлократию? Впрочем, удивляться нечему: оппоненты с теми же взглядами и Майдан называли сборищем обколотой толпы. Они просто желаемое выдают за действительное. А именно: свое желание опустить народ до уровня толпы, быдла, для того, чтобы себя поднять до уровня элиты, новой зарождающейся аристократии. «Оранжевые» политики националистического толка ненамного лучше — выступления «бело-голубого» юга и востока страны, защищающего свою культурную, религиозную и языковую идентичность, называют следствием низкой информированности и гражданской сознательности населения.

Более серьезным критическим тезисом против прямой демократии является угроза ее трансформации в диктатуру большинства.

Сама по себе диктатура большинства значительно лучше с этической точки зрения и эффективнее — с управленческой, чем диктатура меньшинства в любой его возможной форме. Но прямая демократия, опирающаяся на приоритет прав человека, — это не диктатура большинства! Права меньшинств защищены не меньше прав большинства. Для обеспечения приоритета прав человека в вышеописанном механизме прямой демократии предусмотрен специальный ограничительный элемент в виде предоставления права омбудсмену отменять любые решения всех органов и ветвей власти, в том числе и судебной, нарушающие права человека. Также он будет иметь право определять соответствие формулировок вопросов, выносимых на референдум, на предмет их соответствия правам человека. Омбудсмен не будет дублировать функции других органов власти и должностных лиц, т.к. у него будут полномочия только отменять решения, принятые другими, но не изменять или корректировать их. Образно говоря, омбудсмен станет «человеком «нет» — антизаносной отрицательной связью системы управления. При этом омбудсмен будет входить в число высших должностных лиц государства и избираться всеобщим голосованием каждые два года, с запрещением баллотироваться на третий срок подряд. Понятно, что он должен быть вне политики и бизнеса и, возможно, без юридического образования. Это персонифицированная совесть народа — безусловный этический авторитет для избирателей, имеющий право отменять решения президента, парламента, высших судебных инстанций и любых других органов власти, нарушающие, по его субъективному мнению, права человека или конкретных групп людей. Чтобы распространить практику контроля омбудсмена за решениями всех органов власти на местный уровень и одновременно предотвратить создание вертикальной иерархической структуры омбудсмена, возможно, стоит также ввести должности омбудсменов на областном уровне, избираемых на тех же принципах. Детали могут меняться. Главное — сохранить принцип избираемого омбудсмена как самостоятельной ветви власти, осуществляющей отрицательную обратную связь в системе управления.

Известно, что демократия как способ управления не является дешевой. Граждан Украины постоянно пугают огромными расходами на проведение возможных досрочных выборов и референдумов. Предлагаемый вариант механизма прямой демократии предполагает значительное увеличение числа избираемых должностей всех уровней, от судей Конституционного Суда до участкового милиционера на селе, снижение срока их каденции до двух лет и обязательное проведение общенациональных референдумов каждые два года. Понятно, что это приведет к более чем двукратному увеличению расходов. Откуда брать деньги? Резервы для финансирования прямой демократии находятся там же — в механизме ее осуществления. Нет смысла приводить конкретные цифры затрат, поскольку любая сумма быстро потеряет свою актуальность.

Но если сравнить ориентировочные затраты на проведение досрочных выборов, полученные со слов председателя ЦИК, с расходами на содержание ВР, взятыми из госбюджета, то увидим, что проведение досрочных выборов обошлось стране в немного менее половины от ежегодных расходов на содержание ВР.

В то же время, предложенный механизм прямой демократии предполагает уменьшение количества депутатов ВР в два раза — с 450 до 225.

Основной целью этого является повышение эффективности работы парламента. Депутатов станет меньше — они в большей мере станут публичными политиками, а не «кнопкодавами». Партийные списки уменьшатся и, следовательно, станут более прозрачными для избирателя, меньше будет возможности проводить в списках олигархических спонсоров политических партий. Возрастет цена вхождения в проходную часть списка. А, с другой стороны, наиболее одиозные фигуры не смогут прятаться за четырьмя-пятью десятками партийного списка крупных парламентских блоков и партий, оставаясь при этом в проходной части. Партийные списки станут более прозрачными и для лидеров политических сил — меньше будет перебежчиков из одной фракции в другую. Эффект усилится, если вернуться к смешанной системе, хотя бы в отношении 2/3 — по партийным спискам и 1/3 — мажоритарным округам. При этом опасаться возврата к существовавшей практике фактической покупки избирательных округов не стоит. Во- первых, округа станут намного больше, купить голоса избирателей станет сложнее. Во-вторых, вопросы стратегического развития страны и регионов будут решаться на референдумах, а не в стенах парламента и местных советов. В-третьих, срок каденции парламента, как и всех избираемых органов и должностей, сократится до 2—2,5 года. И, наконец, с введением запрета избираться депутатом более двух раз подряд станет малоэффективным поход в парламент за депутатской неприкосновенностью — максимум через пять лет все равно отвечать придется. Снижение срока каденции и запрет избираться более двух раз подряд позволят сохранить существующий уровень доступности для гражданина быть избранным в парламент при уменьшении его численности вдвое. Кроме того, это позволит избавиться от «профессиональных депутатов», сидящих в парламенте десятилетиями и напрочь оторванных от нужд и интересов простых избирателей. Также эти ограничения будут способствовать демократизации политических партий сверху. Сейчас в стране практически все партии — вождистского, жестко иерархического типа. Демократией там и не пахнет. Невозможность для лидера партии в третий раз подряд стать депутатом и, следовательно, лидером парламентской фракции поневоле заставит их преобразовываться в более демократические и гибкие структуры, больше сегментирующиеся по идеологическому, чем по личностному признаку. Даже по поведенческим реакциям 225 человек в меньшей мере будут напоминать толпу и руководствоваться стадным инстинктом, чем 450: заседания ВР будут проходить оперативнее, спокойнее и результативнее. Меньше станет блокированных трибун и сломанных микрофонов. Проще отслеживать факты голосования несколькими карточками и т.д.

Ну, а дополнительным эффектом от снижения количества депутатов станет снижение расходов на содержание ВР. Конечно, оно не будет пропорциональным — постоянные расходы никуда не денутся. Но снижение числа депутатов в два раз позволит снизить расходы на содержание ВР минимум на четверть, а может, и на треть. Таким образом, при сокращении количества депутатов в два раза освободятся дополнительные ресурсы для сокращения каденции ВР и проведения всеобщих выборов каждые 2—2,5 года. Да, избираться будет намного больше должностей и составов представительских органов, а еще надо учесть местные и общенациональные референд умы... Но при проведении целого ряда выборов в один день общие расходы увеличиваются незначительно в силу опять-таки большой доли постоянных расходов. Кроме того, в целом ряде регионов, например в Киеве, имеет смысл сократить численность местных советов, что также позволит изыскать дополнительные средства. Таким образом,введение предложенного механизма прямой демократии не приведет к заметному росту бюджетных расходов .Даже на первоначальном этапе. Это все — очевидная арифметика. Настоящая сравнительная оценка эффективности прямой демократии возможна лишь после ее введения, когда постепенно, шаг за шагом, власть будет вынуждена работать не в интересах олигархических групп, эволюционирующих в новую аристократию, не в интересах крупнейших геополитических центров, стремящихся контролировать всю территорию Украины, а в интересах каждого избирателя.

А как повлияют механизмы прямой демократии на межрегиональные противоречия внутри Украины? Ведь их внедрение неизбежно приведет к существенному повышению уровня децентрализации страны и повышению роли регионов, в том числе в вопросах, по которым существует устойчивая поляризация между регионами. Не приведет ли это к расколу страны, особенно во время предстоящих кризисных десятилетий? А может, поляризация мнений исчезнет сама собой, и станет Украина подлинно унитарной страной с едиными языком, конфессией, культурой, менталитетом и отношением к истории для подавляющего большинства граждан?

Не станет и через 200 лет, сколько ни пытаться! И какой язык, конфессию, менталитет и исторические ценности ни навязывать как единственно правильные. Межрегиональные различия являются цивилизационными, и преодолеть их невозможно ни на политическом, ни на культурном или образовательном уровнях — только на цивилизационном. А на цивилизационном уровне, напомню, Украина прошла фазу ускоренного развития и постепенно, с кризисом переходного периода, перешла к фазе медленного развития, где быстрые цивилизационные подвижки невозможны по определению, особенно на фоне разворачивающегося перехода от глобализации к фрагментации и вступлению в переходный кризис большинства других стран. Так что различия между Львовом и Луганском, между Ужгородом и Херсоном никуда не денутся. Максимум, что можно сделать, так это смягчить их, придав более толерантный и демократический вид. Что и способна сделать только децентрализация на основе прямой демократии. У такой децентрализации есть абсолютно естественные и объективные границы — необходимость соблюдения прав человека и сохранение единого экономического пространства в любой точке страны. Это, и только это, может удержать страну от распада.

На ментальном уровне это будет выражаться в закреплении стереотипа о жителях других регионов страны как о весьма отличающихся во всех отношениях, но все же в чем-то очень важном значительно более близких, чем зарубежные соседи. Понятие «мы» будет отождествляться с жителями своего села, города, региона. Понятие «они» разделится между жителями других регионов и стран. Единая общеукраинская общность будет проявляться только при согласованном и компромиссном взгляде всех регионов. В то же время, экономически, языково, культурно и религиозно близкие жители соседних стран уже сейчас все больше воспринимаются как «они», в противоположность разношерстному общеукраинскому «мы». Примерно так, как в современной Швейцарии. Это несколько сложнее, чем известный ряд: один язык — один народ — одно государство, зато гарантированно избавляет от возможного продолжения этого ряда в направлении — один фюрер.

На экономическом уровне это будет выражаться в сохранении и развитии специализации регионов, пусть даже в чем-то более ориентированных на рынки соседних геополитических центров, чем на внутренний рынок.

На структурном уровне это будет выражаться во внутренней интеграции без унификации.

Региональное многообразие Украины станет ее богатством, важнейшим конкурентным преимуществом страны в целом. Преимуществом уникальным, на очень длительный срок.

В целом же развитие прямой демократии — это путь от власти, осуществляемой от имени народа, к власти самого народа.

1. Представляется некорректным писать слово «президент» с большой буквы тогда, когда слово «народ» принято писать с маленькой.

Полный авторский вариант статьи, опубликованной в газете «День» № 24, 2008.